Война! Ее первый отголосок прозвучал для меня, семилетнего мальчишки, когда мы с братом в марте 1940 года, стоя на углу Невского и Литейного проспектов, вместе с жителями города встречали войска, вернувшиеся с финской кампании.
Это было совсем не торжественное, а, скорее, грустное зрелище. Тепло одетые бойцы, как будто еще не отогревшиеся от минувшей зимы, молча ехали на машинах, сидели на лафетах пушек. Кто-то в толпе крикнул «Ура!», но возглас не подхватили и в ответ никто из бойцов даже не улыбнулся.
О том, что в мире пахнет порохом, нам было известно — все слушали радио. Да и в самом Ленинграде стали проводить учебные тревоги: в домах появились синие лампочки, жильцам разъясняли, что такое светомаскировка, зазвучали сигналы сирены, услышав которые надо было срочно спрятаться в подворотне. Для нас, детей, это была игра. Мы старались во всем участвовать и вслед за старшими ребятами с удовольствием повторяли: «Если полезут, мы им как дадим!». А песни… Все они были о войне и нашей победе. «Броня крепка и танки наши быстры…» «Если завтра война…»
Это звучало постоянно и повсюду. Кстати, народ не очень-то и унывал. Он был настроен побоевому. Наша семья — мама, я с братом, что был старше на три года, и пожилые дядя с тетей. Папа рано умер. Жили мы на улице Достоевского, 29, в отдельной квартире на первом этаже. Летом 1941-го на дачу не поехали. Дядя сказал: останемся на всякий случай дома, и нас с Вовкой определили в летний лагерь при ДК пищевой промышленности. Там мы и услышали 22 июня выступление по радио Молотова, которое потом повторили еще несколько раз. Расстроенная мама объяснила нам, что случилось.
Но брат мой Вовка был в третьем классе и кое-что уже знал. Заметив мое испуганное лицо, он подвел меня к карте, висевшей на стене комнаты, и сказал: «Ты, Гриша, не бойся. Видишь, какая Германия, а вот это — и он широко взмахнул рукой — наша страна. Вот она какая огромная. Победа будет за нами…». Потом добавил: «Рабочий класс Германии не даст Гитлеру напасть на Советский Союз, поднимет восстание». Брат был для меня авторитетом, и я успокоился.
В нашей жизни все изменилось — дни наполнились иными делами и событиями. Ежедневно мы бегали к военкомату смотреть, как записывают добровольцев на фронт. Очереди день ото дня становились все больше, в них были не только молодые, но и, как нам казалось, старики. Потом мы начали помогать готовить бомбоубежище в подвале дома — выносили оттуда мусор, хотя нас никто об этом не просил.
День заканчивался у карты, где Вовка, прослушав сообщения по радио, ставил пометки. Было видно, как наступают немцы. А мы их все не побеждали...