Накануне дня Победы наша дивизия находилась в шестидесяти километрах от Праги. Штаб разместился в селе Тржемошницы. Здесь мы принимали капитуляцию войск противника. Мне — в то время капитану и командиру разведки — выпала высокая честь быть представителем советского командования на данном участке фронта.

Немецкие солдаты выходили вместе со своими командирами. Понуро и молча складывали оружие, выстраивались в походные колонны и под охраной следовали к месту сбора пленных. Вместе со своей пехотной дивизией мне сдался в плен генерал вермахта. С двумя автоматчиками и генералом я сел в машину, чтобы доставить пленного в штаб. В ней уже находились знамена фашистских воинских частей.

Когда в штабе я доложил, что дивизия противника в составе 6 тысяч человек с оружием, техникой и командирами принята мной по капитуляции, разрешили ввести генерала. На ломаном русском языке он доложил: «277‑я пехотная дивизия брошена по капитуляции к вашим ногам. Имею и я несчастье быть покоренным в вашем плену».

Вскоре нам, нескольким офицерам, удалось побывать в Праге. В ресторане, куда мы зашли пообедать, произошла одна встреча. К нам нерешительно подошел мужчина лет пятидесяти в изрядно потертом костюме. «Разрешите выразить большую признательность советским офицерам за победу над фашизмом от потомков графов Воронцовых, — взволнованно сказал он. — Мы, эмигранты, очень сейчас гордимся тем, что тоже русские». Мы заметили на его глазах слезы…