Мне было необычайно интересно сравнить этих двух мастеров, сравнить, так сказать, по горячим следам. Ажиотаж вокруг юбилейной выставки Серова, прошедшей в Третьяковской галерее в конце 2015 – начале 2016 годов, будут помнить долго. Одна только сломанная дверь чего стоит! Выставка же работ Больдини прошла в куда более спокойной атмосфере годом позже в Государственном Эрмитаже.

Итак… Джованни Больдини, как и Валентин Серов, считался ведущим портретистом своего времени. Он итальянец по происхождению, родом из маленького городка Феррара. Но большую часть своей жизни творил в Париже. При жизни Больдини был необычайно известен. Но после смерти о нём надолго забыли. Вспоминать начали относительно недавно. В первую очередь, в родной Италии. Сейчас в Ферраре очень популярен его музей. О художнике говорят, его работы вновь активно выставляют. В основном произведения из Италии, из Феррары, как раз и были представлены на выставке в Эрмитаже: не только прекрасные портреты, но и виды городов, натюрморты.

Джованни Больдини родился в большой и небогатой семье, он был восьмым из тринадцати детей. Профессии учился у родного отца, который так же был художником. Когда Джованни исполнилось 18 лет, он покинул отчий дом и уехал во Флоренцию. Первые его портретируемые - местные семьи, знатные люди. В Париж же художник окончательно перебрался в 29 лет. Флоренция со временем ему стала казаться тесной, да и вообще Италия – провинциальной, в плане искусства, немного обособленной. А Париж манил. Больдини приехал туда однажды на Всемирную выставку и после этого следующие пять лет делал всё, чтобы остаться там навсегда. Когда это получилось, он так же, как и во Флоренции, очень быстро нашёл в Париже друзей, нужных людей, влиятельных заказчиков.

В этом плане Валентин Александрович Серов – полная противоположность! «Человек в себе»,внешне и внутренне очень закрытый. Он никогда не пытался быть в центре светского общества. Больдини же благодаря полезным знакомствам быстро становится богатым, обеспеченным человеком. У него мастерские в самом центре Парижа, и самые прекрасные женщины выстраиваются в очередь, чтобы стать его моделями. Некоторые дамы, чьи внешние данные не дотягивали до этих красавиц, изнуряли себя ужасающими диетами.

Больдини был близок к импрессионистам. Дружил с Дега. Обожал произведения Мане. Но он также вдохновлялся и мастерами прошлого, очень ценил Веласкеса и Гойю.

Джованни Больдини творил очень быстро. Во время сеансов позирования много разговаривал с моделями. Делал комплименты, пытался расслабить, расположить. И попутно: один взгляд на модель – один мазок, взгляд – мазок... Его мазки - быстрые, точные, он редко что-либо потом переделывал, исправлял.

У Серова же процесс работы совершенно иной: всё было мучительно и тяжело. Модели даже иногда в обморок падали во время сеансов. Одной из первых «жертв» ещё совсем молодого художника стала Верочка Мамонтова, та самая легендарная «Девочка с персиками». Серов сам потом рассказывал: «Писал я больше месяца и измучил её, бедную…». Друг Серова, Константин Коровин, часто говорил: мол, что ты, брат, слишком пересушиваешь свои работы? Надо это делать быстрее, легче! А Серов всю жизнь был таким, у него это не менялось.

Напомню вкратце биографию Серова. Если Больдини был сыном художника, то отец Серова, Александр Николаевич Серов – известный петербургский композитор и музыкальный критик. Мать Серова, Валентина Семёновна, также была композитором. Она, кстати, вошла в историю как первый в нашей стране профессиональный композитор-женщина.

После ранней смерти отца маленький Серов жил то с матерью и её новой семьёй, то у родственников и знакомых. Часто гостил, к примеру, в Абрамцеве у Мамонтовых. Подолгу жил у Репина, который мальчику, по сути, заменил отца и стал его первым учителем. В петербургской Академии художеств педагогом Валентина Серова был знаменитый Павел Чистяков. Ну а признание критики и публики пришло к 23-летнему художнику в 1888 году, когда его «Девочка с персиками» и «Девушка, освещённая солнцем» были показаны на выставке Товарищества передвижников.

Валентин Серов умер от сердечного приступа очень рано, в 46 лет. Джованни Больдини прожил почти до девяноста. Несмотря на то, что Больдини был на двадцать лет старше Серова, пик творческой деятельности обоих художников пришелся примерно на одно и то же время. Давайте вспомним некоторых, самых ярких действующих лиц «прекрасной эпохи», запечатлённых кистью Серова и Больдини.

Валентин Серов. Портрет графа Ф.Ф. Сумарокова-Эльстона. Холст, масло, 1903
Фото предоставлено Государственным Русским музеем

Начнём со знаменитых портретов членов семьи Юсуповых. Будущему главному организатору убийства Распутина, Феликсу Юсупову, на серовском портрете всего лет шестнадцать. Художник согласился на то, чтобы юный аристократ позировал вместе с любимой собакой, французским бульдогом по кличке Клоун.

С Клоуном Феликс был буквально неразлучен. Укладывал спать рядом с собой, пристрастил к шампанскому и шоколадным конфетам. И если кто-нибудь неуважительно о собачке отзывался (или просто мало хвалил!), - этот человек для князя сразу переставал существовать. Юсупов всю жизнь был сам не свой до собак. Уже будучи в эмиграции, мог отдать за них даже последние деньги.

Интересный случай произошел с ним в Лондоне. Всё что у него было, Феликс отдал за дорогого, породистого бульдога. Кошелёк был пуст, а князь отчаянно проголодался. И вдруг удача: он набрёл на ресторан, названный в честь него, - «Юсупов». Заказал еду для себя и собаки. А когда официант принёс счёт, вместо денег предъявил паспорт. И хозяин заведения в итоге простил ему этот обед.

Жизнерадостность и авантюризм – эти два качества не раз помогали князю в эмиграции окончательно не пасть духом. Ведь если вдуматься: Юсуповым после революции удалось спастись, покинуть Россию, но они потеряли почти все свои несметные богатства…

Но вернёмся к портрету. В своих знаменитых мемуарах Юсупов будет очень хорошо отзываться о Серове, вспоминать, как в перерывах между сеансами позирования они много и интересно беседовали, гуляя по тенистым аллеям подмосковного имения «Архангельское».

Но вернёмся к серовскому портрету Николая Юсупова. Молодой человек во время сеансов позирования держался высокомерно и замкнуто. Таким и получился. Но в портрете есть и что-то печальное, тревожное. Через несколько лет Николай, влюбившийся в чужую невесту, погибнет на дуэли. У Юсуповых было родовое проклятье: мужчины в семье жили долго, если переживали возрастной рубеж в 26 лет. Не раз именно в этом возрасте кто-то погибал во время военных действий, или умирал от болезней. Николай, увы, не смог этот рубеж преодолеть.

В портрете же отца Николая и Феликса Юсуповых, графа Феликса Феликсовича Сумарокова-Эльстона, лучше всего получился не сам портретируемый, а его конь.

Художник писал жене: «Князь скромен, хочет, чтобы портрет был скорее лошади, чем его самого, - вполне понимаю…». Какой у коня глаз, как он им на нас косится! Беспокойный арабский жеребец. И очень спокойный, сдержанный его хозяин. Глядя на этот портрет, что можно сказать о графе? Профессиональный военный. Больше ничего.

Фелис Феликсович был человеком очень скупым на эмоции, даже по отношению к самым близким. Только уже находясь при смерти, он сказал своему сыну, Феликсу Юсупову: «я всю жизнь тебя любил и гордился тобой». Феликс-младший заплакал, а в своих мемуарах написал, что всегда полагал, что был для отца главным источником огорчений…

Самый же неоднозначный в творчестве Серова – портрет ещё одной известной аристократки, княгини Ольги Константиновны Орловой, главной «светской львицы» начала ХХ века. Кстати, сам Серов говорил, что это полотно ближе всего к творчеству Больдини. В то время Больдини был уже давно «звездой» в Европе, и многие мастера соизмеряли свой талант с его талантом.

В портрете Орловой – сильное влияние стилистики модерна. Обратите внимание на S-образный изгиб фигуры, огромную чёрную шляпу, очень модную в то время. Сразу вспоминается знаменитое полотно Леона Бакста «Ужин», где дама в примерно такой же шляпе. Ольга Константиновна Орлова потом говорила художнику: мол, не слишком ли большая шляпа? Не всё ли внимание зрителя она берет на себя? Серов отвечал, что шляпа – это самое лучшее, что есть в этой картине. Он, конечно, более мягко сказал, но немного обидел этими словами Ольгу Константиновну, представительницу знатного рода, урождённую княжну Белосельскую-Белозерскую.

Как вы думаете, глядя на этот портрет, вы бы хотели с этой дамой познакомиться, подружиться? Нет? Такая она холодная, надменная получилась. Но на самом деле, Ольга Константиновна по характеру была человеком лёгким, приятным. Александр Николаевич Бенуа писал, что княгиня была милой, добродушной, немного поверхностной, но приятной в общении.

Ольга Константиновна обладала запоминающимися, но очень специфическими чертами лица. У неё была замечательная фигура. Она была высокой, худой и длинноногой. В картине художник совсем не показал её красивую фигуру, посадив героиню на низкий пуфик и скрыв её осиную талию меховым манто. Она присела будто на мгновение, ожидая, когда подадут экипаж. И скоро, наверное, умчится на очередной званый приём. Да, саму героиню, её внешность, можно, конечно, было и более выигрышно показать. Но фирменный изысканный «серовский» колорит, очень стильный, «модерновый» силуэт… по своим живописным качествам полотно – великолепно!

В то время, когда Серов создавал в Париже этот портрет, она была главной героиней светских хроник. Плакаты с её изображением смотрели едва ли ни с каждого столба. Очень многие хотели бы написать её портрет. И здесь, пожалуй, единственный случай, когда сам Серов боялся: согласится она ему позировать или нет. Обычно всё было наоборот: знаменитые, богатые, влиятельные умоляли, чтобы он их портреты написал. А тут…

Художник был счастлив, когда Ида дала согласие. И даже согласилась позировать обнажённой. Она знала себе цену всегда: даже когда была маленькой девочкой, свысока смотрела на этот мир. А тут, у Валентина Серова, она - покорная раба. В холоде, на сквозняке, безропотно позирует художнику.

Полотно создавалась в одной из заброшенных церквей. Сеансов позирования, как всегда у Серова, было много. Ида даже в перерыве в Африку на охоту успела съездить, льва убить. Серов боялся, что балерина скоро устанет, откажется, что он не успеет портрет завершить. Но Ида Львовна оказалась моделью очень терпеливой.

Про этот портрет говорили, что здесь очарование, граничащее с уродством. Странная, экзотическая внешность Иды Рубинштейн сразу пленила художника. Она блистала в дягилевских сезонах, играя Клеопатру и Шахерезаду. И на портрете - будто не вышла «из образа». Кажется, что позвонков в спине балерины намного больше, чем у реального человека. Дочь Валентина Серова потом замечала, что художник изобразил Иду Львовну намного более длинной и тонкой, чем она была в реальности. Здесь от стилистики модерна очень много: и в струящейся драпировке, напоминающей змею, и во всей фигуре, и в модной бледности: белом-белом лице, красных-красных губах.

Произведение вызвало очень противоречивые отзывы – от полного восторга до яростной критики. Даже Репин, старший друг и наставник Серова, про эту работу сказал, что здесь изображено… мертвое тело, как будто в анатомическом театре. Остальные отзывы были и того хлеще.

Существует полулегендарная история, что Ольга Константиновна Орлова (та самая светская львица, о которой мы недавно говорили), передавая свой «серовский» портрет в собрание Русского музея, поставила условие: чтоб он никогда не находился рядом с портретом балерины Рубинштейн. Сейчас, правда, портреты двух дам - друг напротив друга. Экспозиция строится по хронологическому принципу, а они написаны примерно в одно и то же время.

Больдини, как мы уже говорили, в большинстве своих произведений не был таким тонким психологом. В его полотнах примечательно иное: эмоции, экспрессия, остановленное мгновение, пойманный дух эпохи. Если же говорить о раскрытии индивидуальности, характера, личности модели, то мужские образы, созданные художником, намного интереснее женских.

Кисти Больдини принадлежат прекрасные портреты Тулуз-Лотрека и Джузеппе Верди. Кстати, портрет 73-летнего Верди многие современники всерьез не воспринимали, говорили, что нет ощущения, что перед нами великий композитор, что образ несколько простоват. Но время всё расставило по местам, и из всех сохранившихся портретов Верди именно этот портрет считается лучшим. Его репродукции есть почти во всех музыкальных энциклопедиях!

Очень удачен и портрет художника Джона Сарджента. Сарджент, один из наиболее успешных портретистов «прекрасной эпохи», был другом и конкурентом Больдини.

Ну а теперь перейдём к женским образам. Вот знаменитая Сара Бернар. Кто её только не изображал! Про неё на рубеже XIX – XX столетий говорили, что это самая-самая знаменитая актриса за всю историю.

Она гастролировала везде и всюду, выступала и в Европе, и в Америке. Приезжала и в Россию. В частности, блистала в Петербурге на сцене Михайловского театра.

Ещё одна знаковая фигура «Belle Époque» - итальянская оперная дива Лина Кавальери. Ее прекрасный голос сопрано, её внешность - пленяли всех. Она появилась на свет в очень небогатой семье. Поначалу, в каких только захолустных кабаре ей не приходилось выступать! Ну а потом - лучшие сцены: Гранд Опера, Неаполитанский театр Сан-Карло, Метрополитен-опера. Она объездила весь мир. У неё не только был прекрасный голос, но и прекрасная внешность. Очень много кто из художников писал её портреты. Очень много кто её фотографировал. В ту пору, как раз, начался взлёт искусства фотографии, и открытки с ее изображениями продавались миллионными тиражами.

Кроме того, она вошла в историю своей любовью к украшениям. Нередко она выступала, увешенная бриллиантами с ног до головы. Но на портрете достаточно всё скромно – только несколько ниток жемчуга…

В конце XIX века у Лины Кавальери был роман с русским аристократом Александром Барятинским. Он был готов на ней жениться, осыпал ее подарками, тратил на нее фамильные деньги. После каждого её выступления преподносил ей изумруды, рубины, и потом она в них появлялась на светских мероприятиях. И когда он всерьез решил на ней жениться, тут уж даже Николай II вмешался, потому что родители Барятинского обеспокоились: по сути, он был единственный наследник этого знатного рода. Его, в итоге, женили на русской аристократке.

Что же касается Кавальери, то она трижды была замужем. Первый раз она вышла замуж, когда ей было уже более тридцати лет, за нью-йоркского представителя очень знатной семьи. По брачному контракту почти все деньги семьи чуть было не перешли к ней - так искусно был этот контракт составлен. Через восемь дней они расстались, но развестись долго не могли, шли судебные процессы.

Вторым мужем Лины был французский тенор, третьим - известный автогонщик. Погибла же Кавальери во время Второй Мировой войны: во Флоренции в ее дом попала бомба. Мгновенная смерть - ей было тогда уже семьдесят лет. Вся её жизнь - это какой-то прекрасный и в тоже время трагический спектакль…

В отличие от Больдини, Валентин Серов женился рано, в 24 года. Свою будущую жену, Ольгу Трубникову, знал с юных лет. У семейной пары было шестеро детей…

Вот такие они - «певцы прекрасной эпохи»… В чём-то совершенно разные, во многом схожие. Один – беспощадный к своим моделям, другой – всю свою долгую жизнь в искусстве воспевавший женскую красоту. Вместе они рассказывают об удивительных людях, удивительном поколении, проживавшем так полно, с таким вкусом свой ослепительный миг.