Начну с достаточно известного факта: Первая мировая война началась как противостояние нескольких ведущих держав, объединенных в два блока: Антанту и Блок центральных держав, отнюдь не Тройственный союз, как иногда пишут публицисты.

Дело в том, что Тройственный союз изначально включал Германию, Австро-Венгрию и Италию, но Италия начала дистанцироваться от своих союзников еще до начала Первой мировой войны. Еще в 1902 году она подписала договор о нейтралитете с Францией, которая входила в ядро Антанты и являлась основным противником Германии. В 1911-1912 годах Италия вела войну с Турцией, притом, что Германия видела в Турции союзника и турецкую армию, в значительной мере, готовили немецкие инструкторы.

В итоге Антанте (Великобритания, Франция, Россия) противостоял союз Германии, Великобритании и Турции, его и принято называть Блоком центральных держав. Италия в Первой мировой войне участвовала, она вступила в нее весной 1915 году но на стороне Антанты, а вовсе не Германии и Австро-Венгрии.

Накануне Первой мировой правительства практически всех стран-участниц были уверены, что она будет носить очень короткий и победоносный характер. А война в итоге вылилась в затяжную, привела к гибели более десяти миллионов человек и к краху четырех империй - Российской, Австро-Венгерской, Германской и Турецкой.

Война втянула в свою орбиту 38 государств (включая британские доминионы), военные действия развернулись в Европе, Азии и на Африканском континенте. Это была действительно мировая война, охватившая колоссальные территории. Приведу дванебезынтересных, на мой взгляд, примера. У нас, в России, не очень широко известен факт, что в Первой мировой войне, на стороне Антанты, приняла участие Португалия. Правда, официально она вступила в войну лишь в марте 1916 года, а португальские экспедиционные части добрались до Европы в 1917-м. Но еще в конце 1914 году начались столкновения между португальскими и германскими колониальными войсками на границе между германской Юго-Западной Африкой (Намибией) и Анголой, которая принадлежала Португалии. То есть, в то время, как русская армия отражала натиск немцев под Варшавой, когда пылали жестокие бои у бельгийского Ипра, в Анголе сражались колониальные части немцев и португальцев.

Второй пример. В конце 1914 года в составе вооруженных сил Великобритании был сформирован Австралийский и Новозеландский армейский корпуса (АНЗАК). Части АНЗАК отправились в Египет, затем, весной 1915 года, их перебросили на Галлиполийский полуостров для участия в Дарданелльской операции против турецких войск. Сражались солдаты и офицеры АНЗАК, в большинстве своем, стойко и отважно, так что у их потомков есть все основания для гордости. Теперь австралийцы и новозеландцы ежегодно, 25 апреля, отмечают день АНЗАК. Празднуется он довольно широко: проходят церковные службы, парады. Есть, даже специальное овсяное печенье «Анзак», которое имитирует солдатские галеты…

К сказанному можно добавить, что в британских и французских войсках имелись колониальные части и соединения. Поэтому индийцы, непальские гуркхи, сенегальцы, марокканцы и многие другие тоже стали участниками войны, причем сражались они очень далеко от родных земель.

Помимо колоссальных масштабов, обширности театров военных действий, Первая мировая война обладала еще одним, очень важным, на мой взгляд, качеством. В лекциях перед студентами я часто подчеркиваю, что Первая Мировая в чем-то, как это ни покажется странным, страшнее Второй мировой. Конечно, масштаб боевых действий был меньше, и таких ужасов, как творили нацисты, не было, но зато все происходило в первый раз.

Впервые использовались танки и отравляющие газы. Применение военной авиации абсолютным новшеством не являлось: ее использовали уже в ходе Итало-турецкой войны 1911-1912 годов, Первой и Второй балканских войн. Но если учесть резкий рост масштабов применения военных самолетов и дирижаблей, то, пожалуй, и здесь можно говорить о новшестве, произведшем на современников очень сильное впечатление. Тоже относится и к подводным лодкам. Из своего рода «военной экзотики» они превратились в широко употребительное и страшное средство борьбы.

К числу страшных реалий Первой мировой войны надо отнести чрезвычайно продолжительные, массированные артиллерийские обстрелы. Спасаясь от артобстрелов, противоборствующие стороны возводили сильные фортификационные сооружения, «зарывались в землю». Глубоко под землей возникали целые городки и, естественно, велась война. Саперы прокладывали галереи, шурфы, закладывали мины и взрывали убежища неприятеля. Многие дни в траншеях, когда на поверхности люди гибли от пуль, гранат, авиабомб, под землей угрожал взрыв мины, повсюду была опасность газовой атаки, все это чудовищно изматывало нервы солдат.
Не случайно у многих людей возникала уверенность, что Первая мировая война станет последней войной в истории человечества или, по крайней мере, последней большой войной. «Подобное не может, не должно повториться». Так думали многие.

Но поражает такая деталь. Первая мировая окончилась в 1918-м, а в 1939-м началась Вторая мировая. Между ними – двадцать один год. Ребенок, который родился в год окончания Первой мировой, как раз ко Второй достиг призывного возраста. Поразительный факт! Мир оказался невероятно коротким, да и был ли это мир? Мы еще поговорим, насколько это был странный, немирный мир. Пророческими оказались слова британского министра иностранных дел Эдварда Грея, который произнес в самом начале войны, в 1914 году: «Гаснут огни над всей Европой. До конца жизни нам не увидеть их зажженными вновь».

Военные события подорвали силы держав-участниц с обеих сторон и, конечно, очень тяжело сказались на России. Здесь, разумеется, нецелесообразно рассказывать о событиях 1917 года в России, это совершенно другая тема, но стоит напомнить, что налицо были острые экономические проблемы: дефицит товаров повседневного спроса, дороговизна. Уже в 1915 году в России была введена карточная система на продукты. Конечно, они оставались и в свободной продаже, но стоили очень дорого. А по карточкам их можно было купить по твердым ценам. Однако нормирование продуктов производилось не всегда последовательно, возникали проблемы с их доставкой в различные регионы и города. Свои, весьма специфические, краски добавлял в российскую повседневность «сухой закон», введенный в начале войны.

С 1916 года в российском обществе прежний патриотический порыв сменился сильнейшим раздражением, огорчением, недовольством. В адрес правительства раздается жесткая критика, в том числе в Государственной думе. Печать, несмотря на цензуру, позволяет себе выпады по адресу властей. В обществе циркулируют слухи о «предательстве» в самых высших кругах, даже среди членов императорской семьи.

Когда я студентам читаю лекции, я всегда говорю, что иногда бывает так, что поэт лучше объяснит суть событий, чем историк. Поэтому я словами петербургского поэта Николая Агнивцева поясню, что произошло в нашей державе:

То есть нехватка дешевого хлеба, отнюдь не кренделей, вызвала недовольство населения, но в наэлектризованной атмосфере, в условиях массового раздражения и разочарования решаемая в целом проблема имела катастрофические результаты. В феврале 1917 года в Петрограде (как с 1914 года именовался Санкт-Петербург) начались демонстрации и забастовки. Они переросли в антиправительственные волнения, а волнения в то, что сторонники этого события назвали Великой бескровной революцией. На самом деле бескровной она, конечно же, не была, потому что уже в начале марта по всей стране прокатилась волна диких расправ с офицерами.

Одновременно с падением монархии было сформировано Временное правительство, которое, как известно, тоже не смогло удержаться у власти. Тут большую роль сыграл распад армии. Один из лидеров белого движения А. И. Деникин позже писал: «Армия в 1917 году сыграла решающую роль в судьбах России. Ее участие в ходе революции, ее жизнь, растление и гибель – должны послужить большим и предостерегающим уроком для новых строителей русской жизни».

В распаде, «растлении» армии колоссальную роль сыграл знаменитый приказ №1, который фактически отменял в армии дисциплину. Вводились выборные солдатские комитеты, власть офицеров сводилась на нет. Правда, приказ этот принял 1 марта 1917 года Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, но Временное правительство от него ведь не дистанцировалось!.. Более того, оно создало особую комиссию «по реорганизации армии на демократических началах» под председательством генерала от инфантерии А. А. Поливанова.

Реорганизация армии на демократических началах обычно означает ее распад, что, собственно, и произошло. Позволю себе маленькое отступление. В мемуарах офицеров, как ставших впоследствии участниками белого движения, так и служивших в Красной армии, очень много ярких описаний новых «революционных» порядков: солдаты стали ходить в расстегнутых шинелях, расхристанные, шапки носили набекрень, честь, конечно, никто не отдавал.

Настоящим символом революционных свобод стали семечки, которые солдаты грызли во время многочисленных митингов, сплевывая шелуху прямо на землю. Генерал Петр Врангель, например, вспоминал: «Без оружия большей частью в расстегнутых шинелях, с папиросой в зубах и карманами, полными семечек, солдаты толпами ходили по тротуару, никому не отдавая чести и толкая прохожих».

А вот из дневника офицера И. С. Ильина, запись от 16 марта 1917 года: «У меня впечатление от этих митингов, что вся эта толпа, в расстегнутых шинелях, с семечками и шапками набекрень, ровно ничего не понимает и просто рада тому, что можно шляться и грызть семечки». Генерал-майор Э. А. Верцинский писал в мемуарах: «…Стали солдатами старательно отпускаться и вычесываться из-под папах живописные чубы, и прорвало какое-то всеобщее лущение семечек: сплеванная подсолнечная шелуха в изобилии валялась на всех улицах и в общественных местах». Три человека и почти дословно совпадающие описания!

Трагическим проявлением печальных событий, связанных с распадом порядка, воинской дисциплины стал провал летнего наступления 1917 года русской армии - так называемого наступления Керенского. Дело в том, что в апреле-мае 1917 года англо-французская армия предприняла крайне неудачное наступление, которое вошло в историю как «мясорубка Нивеля» (по фамилии генерала Робера Нивеля). Чтобы поддержать союзников, силы Юго-Западного фронта под командованием генерал-лейтенанта Алексея Гутора начали наступление.
Сначала все шло, надо сказать, очень и очень неплохо. В конце июня удалось потеснить противника, но наступательный порыв стал очень быстро остывать. Вместо того, чтобы сражаться, солдаты предпочитали митинговать. Комитеты в воинских частях и соединениях решали: идти вперед или обождать. Тем временем, германское и австро-венгерское командования собрали сильную группировку под началом генерала Арнольда фон Винклера. Эта группировка нанесла контрудар. После этого «революционная армия», настроенная на то, что война вот-вот завершится, начала рассыпаться, стремительно отступать.

Отступление переросло в позорнейшее бегство. Огромные толпы солдат, потеряв всякое управление, творили страшные бесчинства: убивали своих же офицеров, грабили местное население, даже громили лазареты. Группировка Винклера буквально смела «революционную армию».

Среди офицеров росло убеждение, что так дальше продолжаться не может. Однако попытка генерала Лавра Георгиевича Корнилова установить твердую власть (возможно, военную диктатуру) не удалась.

Как известно, в октябре 1917 года после переворота к власти в России пришло большевистское правительство, которое начало переговоры с немцами. Сначала было заключено перемирие, потом начались переговоры о мире в Брест-Литовске. Согласно Брестскому мирному договору, заключенному 3 марта 1918 года, Германия оккупировала значительные территории на Украине, в Прибалтике, ее войска заняли также Псков, на Северо-Западе России, всего в 280 (примерно) километрах от Петрограда. Русская армия и флот подлежали демобилизации.

Надо сказать, что на союзников России по Антанте молодое Советское государство и Брестский мир произвели совершенно ужасающее впечатление. Уинстон Черчилль, который вообще умел говорить выразительно, отметил: «Вместо старого союзника перед нами стоял призрак, непохожий ни на что существующее до сих пор на земле. Мы видели государство без нации, армию без Отечества, религию без Бога». Понятно, что в этих словах не звучало симпатий, скорее - неприязнь, страх, растерянность.

На временно оккупированных германскими войсками территориях стали создаваться подконтрольные Германии марионеточные правительства. При этом германские военные власти весьма решительно расправлялись с теми режимами, которые казались им недостаточно лояльными. В Прибалтике, например, было создано Балтийское герцогство со столицей в Риге, находившееся под протекторатом Германии.

Германская дивизия генерала Рюдигера фон дер Гольца включилась в гражданскую войну, полыхавшую на территории Финляндии между местными «белыми» и «красными». Во многом благодаря немецкой поддержке победили белые. Интересно, что организатор и командующий собственно финской белой армии, бывший генерал русской императорской армии Карл-Густав Маннергейм считал более верным ориентироваться на Антанту, но ему пришлось подчиниться обстоятельствам: разбить красных помогли именно немцы.

В начале октября 1918 года парламент Финляндии, в котором ведущие позиции заняли монархисты, избрал для страны короля: им стал зять германского императора Вильгельма II, принц Фридрих-Карл Гессенский. До прибытия монарха (а он в Финляндию так и не приехал) бразды власти вручались регенту и, заодно, премьер-министру Перу Эвинду Свинхувуду. Маннергейм с его «русским прошлым» и симпатиями к Антанте подал в отставку и уехал в Швецию.

На Украине, которая была оккупирована войсками Германии и Австро-Венгрии, с ноября 1917 года существовало государство Украинская народная республика (УНС), возглавляемое правительством под наименованием Центральная Рада. В апреле 1918 года при содействии германских военных властей в Киеве произошел переворот. Правителем страны стал бывший царский генерал Павел Скоропадский, который принял звание гетмана Украины. Любопытно, что Скоропадский был однополчанином Маннергейма, оба некоторое время служили в Лейб-гвардии Кавалергардском полку. В своей политике Скоропадский следовал рекомендациям Берлина, но в тоже время с сочувствием относился к русским белогвардейцам.

Немецкое командование наладило колоссальный по масштабам вывоз из Украины продовольствия, прежде всего, хлеба. Реквизиции зерна вызвали сильные волнения и сопротивление крестьян, которое в отдельных районах переросло в настоящие восстания.

В оккупации территорий бывшей Российской империи приняли участие силы не только Германии, но и ее союзников. В Закавказье это были турки, которые заняли значительные территории в Армении. Оккупация сопровождалась боями между войсками Турции и недавно созданной Республики Армения. Азербайджанская Демократическая Республика, напротив, фактически заключила с Турцией союз.

Выход из войны России, возможность использовать ресурсы оккупированных территорий, по мнению германского правительства, давали шанс на спасение.Германия находилась на последней стадии истощения, ей катастрофически не хватало ресурсов и рабочих рук.

Зима 1915-1916 годов была очень тяжелой, ее называли «брюквенной». Дело в том, что немцам не хватало продуктов, и они перешли на брюкву. Именно тогда в Германии придумали огромное количество эрзац продуктов: они потребляли эрзац кофе, в котором кофе была щепотка, остальное - желуди, цикорий, молотый жареный ячмень, жареная рожь, свекольный мармелад.

Пекли эрзац-хлеб, в муку для которого щедро добавлялся картофельный порошок. И еще в огромном количестве употребляли маргарин. Маргарин вообще-то изобрели в 1860-е годы французы. Но продуктом номеродин маргарин стал именно в Первую мировую и, прежде всего, в несчастной истощенной Германии.

Однако самое плохое для немцев было даже не в проблемах с продовольствием. Самое печальное для них было то, что в 1917 году в войну вступили на стороне Антанты Соединенные Штаты Америки. Свежие, не испытавшие тягот войны, они сразу выставили огромную армию.

История, как Соединенные Штаты вступали в войну, как президент Вудро Вильсон убеждал сограждан в необходимости этого шага, очень длинная. В Америке тогда печатались замечательные, совершенно голливудские, плакаты. На одном было изображение ужасной гориллы в немецкой форме, которая куда-то тащитзолотоволосую девушку. И надпись: «Уничтожь эту безумную скотину!».

Что же послужило толчком к вступлению Штатов в войну, точнее, прекрасным поводом? Здесь стоит остановиться на двух моментах. Еще в 1915 году германская подводная лодка потопила британский пассажирский лайнер «Лузитания». Погибло 1198 человек, граждан разных государств, много детей. Эта трагедия вызвала враждебное отношение к Германии во многих странах, включая США. А в январе 1917 года император Германии Вильгельм II подписал приказ о начале «неограниченной подводной войны». Германским подводникам было официально разрешено топить вокруг Британских островов и в Средиземном море, к востоку от Испании, любые гражданские суда под каким бы флагом они не шли, не считаясь с имевшимися конвенциями.

Нейтральные державы были крайне возмущены, их пресса яростно ругала немцев, называя их пиратами и постоянно припоминая несчастную «Лузитанию». Руководство Германии понимало, что потопление немецкими субмаринами судов США может привести к войне с ними. Поэтому было решено принять превентивные меры.
Министр иностранных дел Германии Артур Циммерман разработал план вовлечения в войну против США Мексики, причем платой за вступление в борьбу должны были стать территории, некогда отторгнутые Соединенными Штатами у Мексики (в том числе Техас). Циммерман направил шифрованные телеграммы с изложениемплана германским послам в Мексике и США. Надо сказать, что в Мексике в то время шла гражданская война, в которой принимали участие войска США. И, хотя фактический президент Карранса пользовался поддержкой Вашингтона, отношения между государствами были сложные.

К несчастью для Германии, телеграмма Циммермана германскому послу в Вашингтоне была перехвачена британской разведкой, дешифрована и передана в США. Вполне понятно, что в Вашингтоне интриги Берлина вызвали крайнее возмущение. И когда телеграмма была опубликована, явленамиру, сторонники войны в США получили замечательный довод в свою пользу: «Да немцы мексиканцев на нас просто натравливают»…

Позволю себе небольшой некий шаг в сторону. Нередко можно услышать: мол, немцы поддерживали большевиков. Да, поддерживали. Но разве только большевиков? Немцы, скажем, очень активно поддерживали ирландцев, которые боролись против Англии. Поддерживали они и различные сепаратистские силы на территории Российской Империи. Так что в решении германских дипломатов использовать в своих интересах противоречия между США и Мексикой нет ничего удивительного. Но в данном случае немцы буквально обманули самих себя. Дипломатический инцидент дал мощнейший импульс для вступления Соединенных Штатов в войну на стороне Антанты, а Мексика так и осталась нейтральной.

Весной-летом 1918 года немцы, одухотворенные выходом России из войны, предприняли на Западном фронте несколько наступлений, но успеха не добились. В июле-августе 1918 года произошло Второе Марнское сражение, которое немцы проиграли. Как уже говорилось, Германия была измучена, истощена, а весной 1918 года в ней начинается ещё и эпидемия гриппа.

В сложившейся ситуации страны Антанты решились на массированный натиск: 8 августа - 11 ноября 1918 года развернулось так называемое 100-дневное наступление сил Антанты. В нем участвовали английские, австралийские, канадские, американские, французские, бельгийские войска. Главный удар союзники решили наносить на реке Сомма. Здесь была равнинная местность, что позволяло эффективно использовать танки.

В состав наступательной группировки вошли две французские и одна английская армия (1-я и 3-я французская, 4-я английская армия). Общее командование ими поручили британскому генералу Дугласу Хейгу, который среди подчиненных заслужил прозвище «Мясник Хейг». Не потому, что он уничтожал много немцев, а по прямо противоположной причине: английскиесолдаты его не любили, он абсолютно не был склонен жалеть солдатские жизни. Второе его прозвище было еще более колоритным: «Черная гадюка». Тем не менее, именно Хейгу доверили командовать последним ударом.

Союзники собрали 511 танков. У них было 2684 артиллерийских орудия, более тысячи самолётов. По тем временам что-то совершенно невероятное! Колоссальная, невиданная по тем временам концентрация военной техники!..

К наступлению привлекалась также 1-я американская армия. Ей надлежало вступить в дело несколько позже, действовать самостоятельно, южнее группы Хейга. Командовал американцами 57-летний генерал Джордж Першинг. Он успел в молодости повоевать против индейцев (апачей и сиу), участвовал в Испано-американской войне и в подавлении мусульманского восстания на Филиппинах, но особенно отличился как командующий экспедицией в Мексику - против революционных войск Панчо Вильи.

Першинг, таким образом, обладал большим и разнообразным военным опытом. К тому же, по отзывам современников, это был человек суровый, жесткий, настоящий служака. Отчасти его нелюдимый характер был вызван личной трагедией. В 1915 году при пожаре в Сан-Франциско погибла горячо любимая жена Першинга и три дочери. Еще одна деталь: Першинг приводил в отчаяние американских карикатуристов: среднего роста, подтянутый, правильные черты лица, суховатый и сдержанный. Очень было трудно найти повод для насмешки, буквально не за что зацепиться…

Итак, союзники собрали колоссальные силы. Разумеется, наступление было удачным. Оно началось 8 августа. Рано утром артиллерия союзников открыла мощный огонь по позициям, командным пунктам, узлам связи 2-й германской армии. Затем использовался «огневой вал», то есть артиллерия «обрабатывала» территории перед своими наступавшими войсками. Немцы сопротивлялись упорно. К 12 августа, то есть через четыре дня, у англичан выбило почти половину танков: немцы весьма умело эти танки уничтожали. Но это был, конечно, частный успех, германским войска все равно пришлось отступать.

12 сентября началось наступление 1-й американской армии при поддержке французских войск. Началась так называемая «Сен-Миельская операция». Она увенчалось успехом, что неудивительно: на направлении главного удара американцы имели восьмикратное превосходство над противником.

Немцы попытались удержаться на укрепленной линии Гинденбурга – так называлась система фортификационных сооружений, протянувшаяся от города Ланса до реки Эна. Кстати, участки, позиции этой линии носили названия в честь героев германского эпоса, самой сильной считалась позиция «Зигфрид».

27 сентября 1-я и 3-я британская армия развернули наступление в районе Камбре. В первый день они вклинились в оборону противника на шесть километров, затем они формировали Шельду и смогли оттеснить немцев на участке линии Гинденбурга. Началась Вторая битва за Камбре, которая продолжалась всего три дня и завершилась поражением немцев. 28 сентября на севере двинулась вперед Фландрская группировка союзников, ей также удалось прорвать оборону противника.

Удержать линию Гинденбурга германским войскам не удалось. Отступая, немцы разрушали все, что могли. Особенно тщательно они уничтожали все, что было связано с железнодорожным транспортом.

А дальше произошло следующее. В истощенной войной, измученной Германии, начались волнения. Они сначала возникли в портовом городе Киле, затем очень быстро охватили всю страну. Рабочие, солдаты, моряки выходят на улицу, захватывают арсеналы, громят магазины, вооружаются, социал-демократы создают отряды Красной Гвардии. В этой ситуации канцлер Германии Максимилиан Баденский (кстати, прямой потомок Николая I по женской линии) предложил императору Вильгельму II отречься от престола. Тот отказался. Тогда Максимилиан Баденский объявил об отречении Вильгельма без его ведома. Вильгельм впоследствии с горечью писал в мемуарах: «У меня выбили из рук возможность самостоятельно решить, остаться мне или уйти».

Вильгельм обвинил Максимилиана в измене, он рассматривал вариант с возвращением престола с помощью армии. Однако генералы дали кайзеру понять, что на поддержку вооруженных сил ему рассчитывать не приходится.

Ситуация несколько напоминает историю с отречением Николая II. Напомню, он в марте 1917 года, будучи во Пскове, связался с командующими фронтами и флотами по телеграфу, с командующим Северным фронтом генералом Рузским общался лично. Ему никто не пришел на помощь. Генералитет отвернулся от своего императора. Тут – примерно то же самое: генералы фактически говорят императору Вильгельму, что не пойдут за него сражаться. В этой ситуации Вильгельм, видимо, оказался осторожнее нашего государя: он бежал в Голландию. И там уже действительно официально отрёкся – произошло это 28 ноября 1918 года.

В Германии было сформировано новое правительство - Совет народных уполномоченных, которое возглавил умеренный социал-демократ Фридрих Эберт. Всего в составе совета было шесть человек, к числу наиболее ярких деятелей, помимо Эберта, принадлежал Филипп Шейдеман, который занял пост министра финансов. Уже 11 ноября (по новому стилю) 1918 года правительство Эберта заключило со странами Антанты перемирие. О том, какое это было перемирие речь пойдет несколько позже, а пока стоит коснуться внутриполитической ситуации в Германии.

Умеренным социал-демократам практически сразу пришлось иметь дело с «неумеренными» социал-демократами, то есть с левым, радикальным крылом партии. Левые социал-демократы образовали так называемую «Группу Спартака». Они издавали газету «Письма Спартака», а один из лозунгов этой группы звучал так: «Обрушим молот на голову господствующих классов!». Лидерами «спартакистов» были Карл Либкнехт, Роза Люксембург, Франц Меринг. На рубеже 1918 и 1919 годах на основе этой политической группировки возникла Коммунистическая партия Германии.

Германские коммунисты ориентировались на российских большевиков, хотели, чтобы Германия пошла по пути России. Мощные антиправительственные выступления рабочих, солдат, матросов, казалось, дали левым радикалам большой шанс на успех. Однако левые действовали разрозненно. Коммунистическая партия Германии не смогла собрать их в единый кулак. Между тем сторонники Эберта развернули против левых яростную борьбу. Германию охватила настоящая гражданская война.

Сторонники Эберта нашли мощнейшую опору в лице так называемого фрайкора - вооруженных формирований фронтовиков, державшихся правой, антикоммунистической ориентации. Как они мыслили? Один из лидеров фрайкора немецкий флотский офицер Манфред фон Киллингер говорил: «Я дал себе слово. Мне пришлось без боя сдать врагам мой торпедный катер и видеть, как на нем спускают флаг. Я поклялся отомстить тем, кто несет за это ответственность».

То есть во фрайкоре были те, кто не хотел признавать поражение Германии, кто не хотел спускать ее флаг. Ну, а на кого они возлагали ответственность за поражение? Понятное дело: виноваты либералы, левые, и вообще разного рода «пятая колонна»…

Напомню, кто такие Зигфрид и Хаген. Это герои германского эпоса, на основе которого, кстати, написан Рихардом Вагнером его цикл опер «Кольцо Нибелунга», это оперы «Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид» и «Гибель богов», они сейчас есть в репертуаре нашего Мариинского театра. Так вот, Хаген - верный вассал королевы Брунгильды, который ударом копья в спину убил самого великого германского мифического героя Зигфрида.

Зигфрид оскорбил его королеву, но он, как известно, был неуязвим, подобно древнегреческому Ахиллу. Только у Ахилла единственным слабым, уязвимым местом была пятка, «Ахиллесова пята», а у Зигфрида пятнышко на спине: когда он купался в крови дракона, дарующей неуязвимость, к спине прилип листочек. Хаген это знал, и, когда Зигфрид пил из ручья, убил его ударом копья в спину. Это злодейство и стало прологом к «гибели богов». Так что в высказывании фон Гинденбурга, который германскую мифологию знал хорошо, звучат весьма зловещие, мрачные аллюзии.

Однако, забегая вперед, надо сказать, что правительству Эберта удалось удержаться у власти. Ему удалось установить сотрудничество с офицерством, которое представлял генерал Вильгельм Грёнер, был заключен так называемый «пакт Эберта-Грёнера» о совместной борьбе с левыми. Многие кадровые офицеры ни малейших симпатий к социалистическому правительству Эберта-Шейдемана не испытывали, но поддержали его в борьбе с коммунистами.

Кроме того, Эберту очень повезло с министром обороны: в декабре 1918 года эту должность занял Густав Носке. Он происходил из низов: отец – ткач, мать – подсобная работница. Сам Носке в ранней юности зарабатывал плетением корзин, но затем занялся партийной деятельностью в рядах социал-демократов. Никакого военного образования, опыта службы командиром у него не было, зато с избытком хватало решительности и твердости.
Носке произнес знаменитую фразу: «…Кто-то должен быть кровавой собакой. Я не страшусь ответственности». С прямой санкции Носке фрайкоровцы во главе с офицером Вальдемаром Пабстом жестоко убили коммунистических лидеров Карла Либкнехта и Розу Люксембург.

Армейские формирования, верные правительству, и фрайкоровцы смогли подавить выступления левых. В Германии устанавливается политический режим, который потом назвали Веймарской республикой. Но ни спокойным, ни благополучным это государство отнюдь не будет.

Военное поражение Германии и острые конфликты на ее территории привели к тому, что большая часть германских войск довольно быстро покинули оккупированные территории России, Украины, Прибалтики. Говорю «большая часть», так как некоторые силы остались на землях, некогда входивших в состав Российского государства, и приняли участие различных военных конфликтах. Например, дивизия Рюдигера фон дер Гольца перебралась из Финляндии в Латвию, где поддерживали пронемецкое правительство пастора Ниедры.

Там, откуда немцы уходили, рушились и созданные под их эгидой политические режимы. На Украине вспыхнуло восстание против власти гетмана Скоропадского, которое возглавило объединение членов разогнанной немцами Центральной Рады – Директория. Директории удалось привлечь на свою сторону часть командования украинской армии (в основном этнических украинцев).

В середине декабря 1918 года вставшие на сторону Директории войска и повстанцы захватили Киев. Гетман Скоропадский покинул свою столицу вместе с уходившими германскими войскам. Была воссоздана Украинская Народная Республика, ее правительство возглавил радикальный националист Симон Петлюра. Взятие Киева сопровождалось погромом, жестокими убийствами русских офицеров. Эти события ярком описаны Михаилом Булгаковым в романе «Белая гвардия» и пьесе «Дни Турбиных».

Турецкие войска в ноябре 1918 года покинули Баку, который перешел под контроль британских войск.

Что происходит в других странах? Немного расскажу о некоторых из них, а потом пойдет речь о Версальской конференции, оформившей послевоенную международную систему.

Начнем с Австро-Венгрии - главного союзника Германии. В нашей стране к этому государству иногда встречается несколько юмористическое отношение. Тут свою роль, видимо, сыграли замечательные произведения чешского писателя Ярослава Гашека, особенно роман «Похождения бравого солдата Швейка». Возможно, повлияли также веселые оперетты Кальмана и Легара. Вот и рисуется иногда Австро-Венгрия в опереточном стиле, миром, где соседствуют пражские трактиры и венские салоны, звезда Будапештского варьете Сильва Вареску и нелепые офицеры из романа Гашека.

Прочно закрепилось за Австро-Венгрией определение «лоскутная монархия», отражающее ее разноплеменный состав. Действительно, в этой империи жили австрийцы, венгры, чехи, словаки, хорваты, русины, румыны и прочие народы, которые не сильно друг друга любили. Тем не менее, Австро-Венгрия была государством сильным, влиятельным, по-своему очень интересным.

Стоит вспомнить, что на протяжении большей части Первой мировой войны управлял Австро-Венгрией император Франц-Иосиф из династии Габсбургов, который вступил на престол еще в 1848 году, когда у нас, в России, правил Николай I. В 1860-е годы именно Франц-Иосиф способствовал созданию «двуединой» («дуалистической») монархии. Венгрия получила широкую автономию, фактически она находилась с Австрией в унии. Интересная деталь: правящего монарха в Венгрии никогда не называли императором, его называли королем, потому что для Венгрии он именно король.

Можно сказать, что в двуединой монархии монарх работал «на две ставки». Венгры к своему особому положению относились очень ревниво и совершенно не желали, чтобы равные с ними права получили чехи, словаки или, уж, тем более, хорваты или словенцы.

К началу Первой мировой Франц-Иосиф, достигший 84-летнего возраста, все еще находился на престоле. Естественно, он был ярым консерватором и в политике, и в быту. Например, император принципиально не пользовался телефоном. Он обоснованно говорил: ведь невидно, что делает собеседник. А вдруг, негодяй, сидит, беседуя со своим монархом…

В ноябре 1916 года Франц-Иосиф в возрасте 86 лет скончался. Престол занял эрцгерцог Карл, который был сыном племянника императора, эрцгерцога Отто-Франца. Более близких наследников у Франца-Иосифа не оказалось. Его родной сын кронпринц Рудольф погиб еще в 1889 году при загадочных обстоятельствах. По наиболее распространенной версии, он покончил с собой, вместе с возлюбленной, баронессой Марией Вечерой, но есть также версия политического заговора, убийства.

Брат Франца-Иосифа, эрцгерцог Карл-Людвиг, объявленный наследником после смерти Рудольфа, умер в 1896 году от брюшного тифа. После его кончины Франц-Иосиф объявил наследником сына Карла-Людвига, своего племянника Франца-Фердинанда. У императора в то время был жив брат, вышеупомянутый Отто-Франц, но он вел чрезвычайно беспутный образ жизни и в императоры явно не годился. В 1906 году Отто-Франц скончался, а в 1914 году в Сараево сербский националист Гаврила Принцип застрелил Франца-Фердинанда, что, как известно, послужило поводом к началу Первой мировой войны. Вот так и получилось, что в 1916 году на престол вступил 28-летний Карл, которому суждено было стать последним императором Австро-Венгрии.

Как и Германия, она была истощена войной. Но особенность была в том, что она являлась страной многонациональной. Уинстон Черчилль, высказывания которого уже цитировались, очень точно сказал: «Каждый народ, каждая провинция из тех, что составляли когда-то Империю Габсбургов, заплатили за свою независимость такими мучениями, которые у древних поэтов и богословов считались уделом лишь обречённых на вечное проклятие».

То есть когда начала рушиться Австро-Венгерской империя, ее части крайне увлечённо накинулись друг на друга, переживая, одновременно, внутренние смуты и раздоры. В октябре 1918 года император Карл издал так называемый «Манифест о народах», в котором объявлял, что все народы пользуются равным вниманием императора, должны получить автономию, но не нарушая целостности империи. Хорошо, конечно, звучит. Но как это сделать?

Между тем, немедленно среагировали венгры. 17 октября 1918 года венгерский парламент расторг унию с Австрией. А примерно через месяц, 11 ноября, новое правительство Германии заключило перемирие с Антантой. В тот же день император Карл заявил, что он «отстраняется от управления государством». Очень интересная позиция, не похоже ни на Николая II, ни на Вильгельма. Карл не отрекся от престола, он оставался императором, но заявил, что управлением страной заниматься больше не будет, что его подданные сами могут избрать себе форму правления.

Что дальше происходит в различных частях бывшей Империи Габсбургов? Как ни странно, в самой Австрии переход к новому государству прошел более или менее спокойно. Там возникает правительство, которое возглавил социал-демократ Карл Реннер, юрист по образованию, выходец из бедной крестьянской чешской семьи (причём 18-й сын в своей семье). 12 ноября рейхсрат (парламент) заявил о создании республики Германская Австрия. Определение «германская» подразумевало, что в нее войдут именно германские земли, но не венгерские и не чешские.

Реннер занял пост главы правительства – федерального канцлера, и оставался на нем до 1920 года. Он, кстати, проявил себя как хороший поэт, написал текст для гимна нового государства, начинавшийся словами «Германская Австрия, чудесная земля». На «чудесной земле» в первые послевоенные годы жилось очень непросто, были и нехватка продовольствия, и социальные конфликты. Но все же большой гражданской войны Австрия избежала, чего никак нельзя сказать о второй части бывшей дуалистической монархии – Венгрии.

Венгрия 16 ноября 1918 года, через месяц после разрыва унии с Австрией, была объявлена республикой.

Правительство возглавил богатый аристократ Михай Каройи, человек либеральных взглядов, отчасти напоминавший главу российского Временного правительства князя Львова. Как и Львов, Каройи не смог удержать в руках кормило власти. Колоссальной проблемой для молодого венгерского государства стали сепаратистские устремления национальных меньшинств: трансильванские румыны, сербы, хорваты, словаки стремились отделиться от Венгрии, войти в состав каких-то других, более близких им в этническом плане, государств или жить самостоятельно.

Ситуацию обострил внешнеполитический фактор. Державы Антанты предъявили Венгрии колоссальные территориальные претензии. Все попытки Будапешта доказать, что Венгерская республика не должна отвечать за прегрешения Австро-Венгерской империи, успеха не имели. В марте 1919 года Франция направила Венгрии оскорбительную ноту, в которой требовала, чтобы венгерские войска отошли вглубь страны, за ее будущие, весьма урезанные границы.

Михай Каройи, к тому времени занявший пост президента, подал в отставку. Ушел в отставку и премьер-министр Денеш Беренкеи. Формирование правительства Каройи поручил социал-демократам, однако те заключили соглашение об объединении с коммунистами. Главные рычаги власти сосредоточил в своих руках министр иностранных дел, коммунист Белла Кун, поддерживавший постоянные контакты с российскими большевиками. Имя Белы Куна, кстати, до сих пор носит одна из улиц нашего города.

Коммунисты оперативно объявили о создании Венгерской советской республики. Развернулась национализация промышленных предприятий, банков, транспорта, крупных земельных владений. На попытки сопротивления такой политике коммунисты ответили «красным террором». Для защиты новых порядков энергично формировалась Красная гвардия, которую возглавил Матьяш Ракоши.

Однако коммунисты удержать власть в Венгрии не сумели. На севере страны сложилась мощная коалиция противников советской власти, одним из лидеров которой стал бывший адмирал австро-венгерского флота Миклош Хорти. «Белые» создавали свои вооруженные формирования, причем на их сторону закономерно встала значительная часть офицерства.

Одновременно из-за территориальных споров Венгерская советская республика оказалась втянута в конфликт с Румынией и Чехословакией. В столкновении с чехословаками венграм сопутствовал успех, они даже смогли занять часть Словакии, где весьма быстро создали Словацкую советскую республику со столицей в городе Прешов. Правда, просуществовало это государство менее месяца. А вот попытка атаковать румынскую армию в июле 1919 года закончилась колоссальным провалом. Румыны отбросили венгерских красноармейцев вспять и сами развернули наступление вглубь страны.

В начале августа 1919 года передовые части румын вступили в Будапешт. Коммунистическое правительство из Венгрии бежало. Бела Кун добрался до Австрии, там был арестован, но, затем освобожден по настоятельному требованию Советской России. Он обосновался в России и в 1920 года стал одним из инициаторов жестокой расправы над пленными белогвардейцами в Крыму. Завершил свой жизненный путь Бела Кун в августе 1938 года в СССР. Он был обвинен в подготовке контрреволюционного заговора и расстрелян в день вынесения приговора.
После свержения коммунистического правительства правителем Венгрии в течении короткого времени считался австрийский эрцгерцог Иосиф-Август, который приходился троюродным братом императору Францу-Иосифу и в его правление получил титул палатина Венгерского королевства. Однако правительства стран Антанты, естественно, не хотели видеть во главе страны Габсбурга.

В итоге власть была передана Миклошу Хорти, весьма энергичный и яркий политик. Я часто задаю вопрос: какой политический деятель не соответствовал двум своим званиям? Это Миклош Хорти. Он сохранил за собой звание адмирала и всю жизнь ходил в адмиральской форме, даже когда ездил верхом на лошади. Но Венгрия не имела выхода к морю, поэтому у нее не было и не могло быть военно-морского флота.

Хорти не стал провозглашать себя ни президентом, ни, как потом более поздние деятели, фюрером, каудильо или отцом народов. Он считался регентом, то есть Венгрия формально была королевством, однако с вакантным престолом. Любопытно, однако, что, когда в 1921 году бывший австрийский император Карл I прибыл в Венгрию из Швейцарии и попытался занять престол, при поддержке небольшой группы военных, его выступление пресекли силой оружия.

Экс-монарха арестовали и сослали на остров Мадейра, принадлежавший Португалии. Среди историков есть мнение, что Хорти в 1920-е годы все-таки был монархистом, сочувствовал Габсбургам, но он был также и реалистом в политике. Адмирал отлично знал, что возведение Карла на престол вызовет конфликт с соседними державами (в том числе, с Чехословакией). Несчастный Карл на Мадейре прожил недолго: весной 1922 года он заболел воспалением легких и скончался.

Хорти установил в Венгрии жесткий авторитарный режим, причем особенно беспощадным преследованиям подверглись коммунисты.

Если Венгрия стала самостоятельным государством в ходе жестоких политических и военных конфликтов, то в Чехии и Словакии этот процесс прошел значительно спокойнее. Еще в июле 1918 года представители различных чешских и словацких партий сформировали в Праге Национальный комитет Чехословакии, целью которого являлась выработка принципов, на которых будет построено новое, независимое и союзное государство. В ноябре, при распаде Австро-Венгрии, члены комитета провозгласили создание Чехословацкой Республики. Первым ее премьер-министром стал юрист и публицист Карел Крамарж, пост президента занял видный ученый и социолог Томаш Масарик, придерживавшийся демократических убеждений.

Гражданской войны Чехословакия избежала, а вот без внешнеполитических конфликтов дело не обошлось. Как говорилось выше, ей пришлось бороться за словацкие земли с Венгерской советской республикой. Кроме того, Чехословакия включила в свой состав пограничные со Словакией земли Подкарпатской Руси, ранее принадлежавшие Венгрии.

Чрезвычайно драматические, даже, трагические события разыгрались на территории Западной Украины. У каждого народа - своя национальная мифология, и представления соседей об одних и тех же событиях иногда различаются самым разительным образом. В середине октября 1918 года часть украинских общественных деятелей, в основном подданных Австро-Венгрии, заявила о необходимости создании на территории Галиции, Буковины и Закарпатья самостоятельного украинского государства. Так было положено начало Западно-украинской народной республики. Столицей нового государства инициаторы его создания избрали Львов.
Несомненным «козырем» новоиспеченной республики являлось наличие хорошего ресурса для создания своих вооруженных сил. Дело в том, что правительство Австро-Венгрии во время войны энергично формировало национальные украинские воинские части и соединения для борьбы против России. Бойцы в них именовались «сечевыми стрельцами». Именно они в первые дни ноября 1918 года и взяли под контроль Львов.

Однако большую часть населения Львова составляли поляки, вовсе не желавшие оказаться поданными украинского государства. Они не растерялись, начали создавать свои формирования. К тому же они могли рассчитывать на помощь бойцов Польских легионов, которые также были созданы австро-венгерскими властями.
Львов превратился в арену уличных боёв между польскими и украинскими вооруженными формированиями. Есть знаменитая картина польского художника-баталиста Войцеха Коссака «Львовские орлята». Так назывался отряд польской молодёжи, который сражался с украинскими сечевыми стрельцами. Одно из самых крупных столкновений произошло на старинном Лычаковском кладбище во Львове. На картине изображены исключительно красивые, с одухотворенными лицами, юноши и девушки, которые ведут огонь из-за заснеженных надгробий.
Свои герои были у каждой сторон. В боях за Львов, в частности, отличились женщины. У украинцев известность снискала Олена Степанив или, по-русски, Елена Ивановна Степанова, выпускница Львовского университета, а у поляков - Александра Загурская.

В итоге Львов остался в руках поляков. Немалую роль тут сыграло то обстоятельство, что в самой Польше в это время идет интенсивное создание независимого польского государства и вооруженных сил, чему активно содействуют государства Антанты.

Вот такая ситуация сложилась в странах, входивших в Блок центральных держав и на сопредельных территориях. Но я должен упомянуть о еще одном государстве – о Турецкой или, иначе говоря, Османской империи. Она воевала на стороне Германии и Австро-Венгрии, вместе с которыми и потерпела поражение, оказалась в полном смысле слова на краю гибели. Державы Антанты готовили территориальное расчленение турецкого государства. Правительство Великобритании считало, что Турцию надо вообще ликвидировать, оставить туркам только небольшой клочок земли у Стамбула.

Турецкое государство в самом прямом смысле слова спас энергичный генерал Мустафа Кемаль. Он смог объединить вокруг себя значительную часть поредевшей армии, отстранить от власти султана и начать строительство нового, национального и светского государства. Светскость и национализм стали для Кемаля, который принял титул «Ататюрк» (отец всех турок), важнейшими принципами идеологии и основой основ политического курса . Он с одинаковой непреклонностью действовал против исламистов и подавлял любые притязания национальных меньшинств на независимость, демонстрируя часто большую жестокость.

Балканские государства, конечно, были встревожены тем, что Турция не разгромлена окончательно. Однако между ними существовали значительные противоречия, так что о Балканском союзе, по образцу принесшего успех в войне против турок в 1912 году, не могло быть и речи. Наиболее упорно к окончательному разгрому Турции стремилась Греция. Результатом стала турецко-греческая война, продолжавшаяся с 1919 по 1922 год, которая кончилась для греков неудачно.

Существенным фактором, определявшим ситуацию на Балканах, стало появление здесь нового государства – Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев. В него вошли, как видно уже из названия, земли Сербии и населенные южно-славянскими народами территории Австро-Венгрии. Государство получилось, по региональным меркам, довольно сильное, но в нем практически сразу возникли межэтнические трения. Сербы претендовали в королевстве на главенство, монарх принадлежал к сербской династии, но среди хорватов, боснийцев и, отчасти, словенцев существовали сепаратистские настроения. К тому же у нового государства имелись серьезные противоречия с Грецией и Болгарией.

Страны-победительницы тоже находились в тяжелом положении, так как были истощены и измучены борьбой. Франция, по словам Черчилля, «встретила зарю победы изможденной». Были понесены колоссальные человеческие потери, северо-восточная часть страны, пережившая германскую оккупацию, практически осталась опустошенной.

Кстати, память об этих потерях сыграет очень большую роль в скорой сдаче французов в 1940 году. Может показаться удивительным: почему французская армия довольно быстро сложила оружие, сдала Париж германским нацистам? Явно сказалось отчаянное нежелание, чтобы повторилось, нечто подобное событиям 1914-1917 годов. Один французский политик сказал: «Второго кровопускания мы не переживем». Вот такой поворот в общественном сознании.

На территории Великобритании военных действий не шло. Но она тоже понесла большие потери. На фронтах погибло и пропало без вести более 900 тысяч подданных британской короны. К тому же, непростую задачу представляло возвращение экономики на мирные рельсы.

В таких условиях начала работать Парижская мирная конференция. Заседала она почти год - с 18 января 1919 года до 21 января 1920 года. Формально в ней участвовало 27 государств. При этом, наверное, самое интересное, что среди них не было побежденных стран. Если после наполеоновских войн на Венском конгрессе представители Франции были, то на Парижской мирной конференции не оказалось представителей ни Германии, ни Австро-Венгрии, ни Турции.

Что касается стран-победительниц, то, конечно, по значению, «весу» они существенно отличались друг от друга. Имелись весьма экзотические варианты. Например, в Парижской конференции участвовала Никарагуа. Почему? Потому что 5 августа 1918 года, очень вовремя, Никарагуа объявила Германии войну. И сугубо формально она входила в число стран-победительниц.

Кстати, в состоянии войны с Германией и ее союзниками находились государства Южной и Центральной Америки. Например, Германии объявила войну Бразилия. И даже предприняла некоторые реальные меры: арестовала германские корабли в своих портах.

Ещё один колоритный участник войны - государство Хиджаз: его не стало очень скоро после Парижской мирной конференции. Это арабское государство, которое англичане создали на Аравийском полуострове, чтобы привлечь арабов к борьбе против турок. Формально Хиджаз участвовал в Первой мировой на стороне Антанты. Сейчас его территорию включает в себя Саудовская Аравия.

Реально среди 27 государств-победителей всё решала Большая четвёрка: Великобритания, Франция, США, Италия. На обсуждение многих вопросов представителей второстепенных участников даже не приглашали. Иногда Большая четверка расширялась до Пятерки, если в дискуссиях активно участвовали представители Японии, но они дистанцировались от обсуждения европейских проблем. Лидерами стран Большой четверки, прибывшими на конференцию, были: президент США Вудро Вильсон, премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж, президент Франции Жорж Клемансо и председатель Совета министров Италии Витторио-Эмамануэле Орландо.Вильсона сопровождал стас-секретарь Лансинг, каждого из европейских лидеров - свой министр иностранных дел.

Хорошо известно, что в 1940 году, когда нацистская Германия одержала победу над Францией, немцы заставили французов подписывать перемирие в том же вагоне в Компьене, где было подписано перемирие в ноябре 1918 года. Это общеизвестно.

Но значительно раньше французские дипломаты тоже продемонстрировали способность к язвительной насмешке: они настояли, чтобы Парижская мирная конференция открылась 18 января. Почему? Потому, что 18 января 1871 года в Зеркальном зале Версальского дворца было объявлено о создании Германской империи. Французы давали понять: господа немцы, то, что вы 18 января начали, мы 18 января и закончим.

Парижская конференция разработала общие принципы, на которых базировались договоры стран-победительниц с Германией и ее союзниками, но затем с каждой побежденной страной был заключен отдельный договор. Договор стран-победительниц с Германией именовался «Версальским», он был подписан в конце июня 1919 года в Версальском дворце. С Австрией победители заключили Сен-Жерменский договор, с Болгарией – Нейиский (по названию пригорода Парижа Нейи-сюр-Сен), с Венгрией – Трианонский, с Османской империей – Севрский мирный договор. Кстати, подписание договора с Германией состоялось именно в Зеркальном зале Версальского дворца. Еще одна дипломатическая колкость!

На конференции было немало новшеств. К примеру, рабочим языком наряду с французским стал английский. Это сейчас он язык международного общения, а тогда языком дипломатов был все же французский. В данном случае причина была очень простая: Вудро Вильсон не говорил по-французски. Ллойд Джордж по-французски говорил, но не очень хорошо. Орландо свободно изъяснялся на нескольких языках, но участники конференции всё-таки решили, что будут общаться на английском.

По многим вопросам разгорелась острая борьба. Самое главное обстоятельство заключалось в том, что страны-победительницы были настроены разделаться с Германией, наказать ее. Австро-Венгрию, Турцию, конечно, тоже хотели покарать. Но в первую очередь, именно Германию. В официальных документах конференции она была объявлена виновницей войны, немецкое правительство объявлялось преступным. Были даже намерения организовать международный суд над императором Вильгельмом, но, как говорилось выше, королева Нидерландов отказалась его выдать. Зато уж Германии как государству пришлось пострадать в полной мере.
Хочу обратить внимание на важное обстоятельство. В советских пропагандистских изданиях, на карикатурах часто изображалась «ужасная» картина. Некое сборище «капиталистов» (все жирные, в цилиндрах, с сигарами) думает, как бы ограбить Германию. Трудовому народу все это чуждо и отвратительно. Ибо немецкий рабочий французскому (русскому, американскому, болгарскому и др.) пролетарию – брат родной, и на войне рабочие не наживаются.

На деле абсолютное большинство населения в странах-победительницах активно поддерживали намерение своих правительств хорошенько «прижать» немцев. Всё тот же мудрый Уинстон Черчилль писал: «Десятки миллионов людей, доведенных до исступления страданиями и увлечённых разными доктринами, рассчитанными на массы, требовали,чтобы возмездие было осуществлено в полной мере».

Иными словами, когда английские и французские политики расправлялись с Германией, это находило поддержку у 90% английского и французского общества. Немцев считали виноватыми, все их хотели наказать, все хотели хорошенько с ними поквитаться за перенесенные страдания. Видный немецкий политик, Маттиас Эрцбергер, который возглавлял германскую делегацию, подписавшую Компьенское перемирие, тщетно умолял участников конференции проявить снисхождение к его отчизне. Его не слушали. А между тем Эрцбергер произнес очень мудрые слова, по сей день не утратившие актуальности: «Отчаяние – мать большевизма. Большевизм – это телесное и душевное заболевание на почве голода. Лучшее лекарство – хлеб и право…». Замените «большевизм» на более широкое понятие «радикализм», и все окончательно встанет на свои места.

Призыв Эрцбергера не услышали. Победителям было гораздо ближе заявление одного британского политика, который сказал: «Мы будем жать германский лимон до тех пор, пока в нем не заскрипят семечки».

Однако если в этом стремлении «жать лимон» победители были едины, то многие детали вызывали разногласия. Ибо, как известно, после победы над общим врагом союзники всегда превращаются в конкурентов (и это еще в лучшем случае).

Наиболее жесткие претензии к Германии предъявляла Франция, понесшая очень большой урон. Ее представители настояли на том, чтобы на Германию наложили колоссальные репарации, при расчете которых вовсе не учитывалась платежеспособность страны.

Даже Уинстон Черчилль, которого трудно заподозрить в любви к Германии, признавал, что репарации совершенно ненормальные. Он отмечал: «Экономические статьи договора были злобны и глупы до такой степени, что становились бессмысленными». Ещё решительнее против этих статей выступал знаменитый финансист экономист Джон Кейнс, считавший, что разорение Германии есть шаг к будущей войне.

Франция получила обширные, хорошо развитые территории Эльзаса и Лотарингии. Но французы требовали передать им также весь левый берег Рейна. Против этого выступили Великобритания и США, их представители убедили французскую делегацию согласиться на вариант, при котором Великобритания и США гарантировали безопасность прирейнских земель на случай германской агрессии. Французам предоставили право оккупации левого берега Рейна сроком на 15 лет, но всё-таки насовсем территории не отдали. Кроме того, 50-километровая полоса на правом, германском, берегу Рейна объявлялась демилитаризованной зоной. Германии запрещалось размещать здесь войска, проводить маневры, строить крепости.

Большие последствия имели принятые конференцией решения о передаче значительных территорий Германии Польше. Французские политики рассчитывали, что сильная Польша станет противовесом Германии вместо оказавшейся в кризисе России. В итоге к Польше перешла значительная часть Восточной Пруссии, но при этом Данциг (нынешний Гданьск) получил статус вольного города. Возник так называемый «данцигский коридор», отделявший ту часть Восточной Пруссии, которая осталась германской, от остальной Германии. Превращение части земель германского государства в анклав, стало настоящим «яблоком раздора», поводом для постоянных конфликтов между Германией и Польшей.

Здесь стоит сразу заметить, что от Австрии Польше была передана Галиция, что означало крах планов создания на этих территориях суверенного украинского государства. Польша, действительно, приобрела в Восточной Европе статус, так сказать, регионального тяжеловеса.

Германия лишилась всех своих колоний. Большая часть ее владений перешла к Великобритании, но кое-что досталось и другим участникам Антанты. Например, Германскую Восточную Африку передали Португалии.
Были существенно ограничены германские вооруженные силы. Германии вообще было запрещено иметь подводный флот, военную авиацию, бронетехнику. Сокращение армии привело к массовым увольнениям военнослужащих, что отнюдь не способствовало стабильности общества.

Разумеется, пострадала не одна Германия. Огромные территориальные потери понесла Венгрия, хотя молодая Венгерская республика вовсе не была Австро-Венгрией, на которую возлагалась ответственность за Первую мировую войну. Тем не менее, по условиям Трианонского договора от Венгрии «отрезали» Трансильванию, которая отошла Румынии. Хорватию отдали новоиспеченному Королевству Сербов, Хорватов и Словенцев.

Территориальные приобретения за счет Венгрии получила также Чехословакия. Наконец, как бы ни парадоксально это ни выглядело, историческая область Бургенланд, которая была населена в основном немцами, но ранее входила в Венгерское королевство, отошла к Австрии.

Два факта на меня в свое время произвели, когда я впервые их узнал, очень сильное впечатление. В Венгрии после Первой мировой войны каждый школьный урок начинался молитвой о восстановлении целостностистраны. То есть школьники молилисьи просили Бога вернуть им Трансильванию, которая досталась румынам, другие земли. Кроме того, на венгерских правительственных зданиях были приспущены флаги: правительство заявляло, что они будут полностью подняты только тогда, когда Венгрия восстановит свою целостность.

Результатом стали реваншистские настроения в Венгрии и укрепление авторитарной власти Миклоша Хорти. Для его характеристики стоит, наверное, привести один исторический анекдот. В 1920-1921 годах «головной болью» для регента стали ультраправые во главе с бывшим гусарским офицером Пронаи. Шумные и плохо управляемые отряды сторонников Пронаи были очень полезны Хорти в борьбе с коммунистами, но оказались нетерпимы в период государственного строительства. В конце концов выведенный из терпения своеволием недавних сподвижников Хорти заявил: «Тех, кто создает беспорядки – расстреляю. Разница в том, что беспорядки справа я буду расстреливать с болью в сердце, тогда как сделаю это с удовольствием, развлекаясь, если они произойдут слева». И это были не просто слова.

Отношение к Хорти в Венгрии до сих полярное. Как в Испании о Франко, так в Венгрии о Хорти лучше не заговаривать с малознакомыми людьми. Кто-то его боготворит, а другие ненавидят. Кто-то считает, что это палач и убийца, диктатор, а для кого-то он - патриот. С исторических счетов нельзя сбрасывать, однако, того, что в годы Второй мировой войны Хорти выступил союзником Гитлера. Во многом Венгрию толкнули в объятия нацистской Германии именно реваншистские настроения, порожденные условиями Трианонского договора.

В Парижской мирной конференции не участвовала Советская Россия. Большевики заявили, что они свободны от всех договоров, заключенных царским и Временным правительствами. Правительства европейских держав и США, со своей стороны, не признавали Советского правительства, объявили его нелегитимным.

Напротив, русская эмиграция и белые правительства попыталась в Парижской конференции поучаствовать.

Вообще, на время работы Парижской конференции (1919 год и начало 1920-го года) пришелся пик Гражданской войны в России. В марте 1919 года на Востоке страны начали наступление войска адмирала А. В. Колчака, который еще в ноябре 1918 года принял звание Верховного правителя России. В июле начался поход на Москву Вооруженных сил России (ВСЮР), во главе которых стоял генерал-лейтенант А. И. Деникин. На севере России против красных действовали войска генерала Е. К. Миллера, на северо-западе – Н. Н. Юденича.

Вполне понятно, что белые стремились выступить как легитимные представители России и «сказать свое слово» в Париже. У Колчака имелось «свое» правительство и, разумеется, в нем был министр иностранных дел (точнее, «управляющий» министерством). Имел свое правительство и А. И. Деникин. После того, как лидеры белого движения договорились о единых действиях (при верховенстве Колчака) общим руководителем внешней политики стал бывший царский министр иностранных дел С. Д. Сазонов.

Кроме того, за рубежом находились дипломаты, назначенные на должности Временным правительством или, даже, царем. Советских наркомов они, конечно, не признавали, считали себя истинными представителями России. В конце 1918 года в Париже возникло Русское политическое совещание, претендовавшее на роль руководящего центра «белого дела». В него вошло немало русских дипломатов, во главе которых встал бывший посол Временного правительства во Франции Василий Маклаков. Он, кстати, приходился родным братом царскому министру внутренних дел Николаю Маклакову, которого большевики публично расстреляли в Москве. Когда С. Д. Сазонов прибыл в Париж, он нашел там уже сложившееся «дипломатическое ядро» Русского политического совещания.

Многие эмигранты либеральной ориентации отнеслись к Сазонову весьма неприязненно, поскольку он был царским министром. В Париже ведь собрались очень разные люди. Представитель правительства Северной области генерала Миллера 70-летний Николай Чайковский и вовсе был революционером, эсером. Он имел весьма красочную биографию: от членства в секте «шейкеров» в США до вооруженной борьбы с российским правительством в 1905-1907 годах и пребывания в одиночной тюрьме. После некоторых дискуссий Сазонов все же смог вступить в Русское политическое совещание. Сазонов, Чайковский, Маклаков в одной «связке» - ситуация очень оригинальная. А еще был эсер Авксеньев, отстраненный от власти Колчаком…

Кстати, в отечественной исторической литературе, особенно в популярной, есть преувеличенное мнение насчёт ненависти Антанты к большевикам и ее симпатий к белому движению. На самом деле все было не столь однозначно. Англией, Францией, США двигали в немалой степени очень прагматические и рационалистические соображения. Уже в 1920 году британский премьер Ллойд Джордж заявил членам кабинета министров, что надо торговать с Советской Россией и произнес дивную фразу: «Русские готовы платить золотом, а вы не хотите продавать. Мы торгуем с людоедами на Соломоновых островах». Великолепно сказано! Довод неотразимой силы. Ничего личного, только бизнес.

Помощь Антанты белым была весьма умеренной, причем ее интенсивность напрямую зависела от военных успехов или неудач. Здесь нет возможности обсуждать вопрос, почему в российской Гражданской войне одержали верх красные, а не белые. Но очевиден факт: когда дела у белых пошли неважно, Антанта стала сворачивать помощь.
Сказывалось также следующее обстоятельство: белые, в основном, выступали за возрождение сильного, единого российского государства. «Россия единая и неделимая» - важнейший лозунг белого движения. Но правительства стран Антанты поддерживали национальные режимы, возникшие на руинах Российской империи.

Еще один момент. Может быть, несколько неожиданный. В большинстве европейских стран в это время большим влиянием обладалиумеренные левые и либеральные силы. У них царские генералы симпатиями не пользовались. Когда в Русское политическое совещание вступил бывший царский министр Сазонов, были недовольны даже британцы. Ллойд Джордж заявил: «Я не знаю, представляют ли Россию большевики, но Сазонов не представляет точно». И это при том, что сам Сазонов – убежденный англофил.

Члены Русского политического совещания искренне хотели представлять Россию, но у них для этого было мало сил и средств. В итоге на Парижской конференции их привлекали к работе в качестве консультантов, когда обсуждали польский, бессарабский вопросы.

Сформированная на Парижской конференции система межгосударственных отношений (иногда ее называют «Версальской системой») просуществовала недолго. Ей было отпущено двадцать с небольшим лет. Отчего? Несправедливые условия по отношению к побежденным странам породили в них сильнейшие реваншистские настроения. Особенно в Германии многих охватило желание отменить этот несправедливый мир. Но не были довольны и многие победители. Причины для того имелись в общем-то у всех, а особенно у Италии.

Италия участвовала в Антанте весьма активно, ее армия несла потери, но она не получила никаких новых территорий. Итальянские правящие круги очень рассчитывали на территории будущей Югославии. Но они их не получили. В итоге в Италии представители разных сословий и групп единодушно говорили об «ущербной победе», о «предательстве» союзников.

Ситуацию ярко характеризует один весьма интересный инцидент. В сентябре 1919 года итальянские националисты во главе с известным поэтом и блистательным оратором Габриэле Д̕ Анунцио захватили хорватский город Фиуме. Находившиеся там французские и английские войска были выдворены, часть итальянских войск перешла на сторону участников акции. Д̕ Анунцио удалось также привлечь в свой стан экипажи стоявших в порту итальянских военных кораблей.

Правительство Италии от акции дистанцировалось, и тогда Д̕ Анунцио объявил о создании «государства Фиуме», именовавшегося также «Регентством Карнаро». Собрались здесь люди яркие, как сегодня сказали бы «креативные», и получилось все весьма занятно. Чего стоил хотя бы государственный флаг! Красный с изображением созвездия Большой Медведицы, окруженного Уроборосом - змеем, который сам кусает себя за хвост. Уроборос символизирует бесконечность. Серьезная заявка.

И вот под этот флаг стекались самые оригинальные персонажи, своего рода маргинальные звезды политики. Сам Д̕ Анунцио был провозглашен «регентом» и «команданте». Премьер-министром стал ветеран Первой мировой войны и в будущем видный член фашистской партии Джуриати, но затем его сменил «национал-синдикалист» Де Амбрис. Руководство внешней политикой государства взялся бельгийский анархист и поэт Леон Кохницкий.

Разумеется, у любого порядочного государства должны быть вооруженные силы, желательно – с флотом и авиацией. Республика Фиуме – не исключение. В город прибыл капитан флот Луиджи Риццо, который был известен тем, что в июне 1918 года, командуя отрядом торпедных катеров, пустил на дно австро-венгерский дредноут «Сент-Иштван». Д̕ Анунцио назначил Риццо командующим флотом. Авиация тоже имелась. Несколько летчиков на своих машинах перелетели в Фиуме из Италии. Настоящей звездой «регентства Карнаро» стал профессиональный летчик, авантюрист и большой поклонник индийской йоги Гвидо Келлер.

Сторонники Д̕ Анунцио, укрепившись в Фиуме, стали совершать вылазки на соседние территории. Кроме того, для пополнения «материальной базы» они захватывали в море грузовые суда. Пилоты также совершали вылеты с грабительскими целями. Ну, и помимо экспедиций, у граждан самопровозглашенного государства немало времени поглощали ритуалы, праздники, митинги и шествия, организуемые неутомимым Д̕ Анунцио.

Между тем произошло следующее. В ноябре 1920 года Италия подписала с Королевством сербов, словенцев и хорватов Рапалльский договор. По его условиям Италия отказывалась, в пользу славянского королевства, от всех претензий на Далмацию. В возмещение он получила, ранее входившую в состав Австро-Венгрии, область Истрия с такими замечательными, приморскими городами, как Триест и Пула. За Фиуме закреплялся статус свободного города.

Д̕ Анунцио Рапалльский договор не признал (он ведь добивался включения Фиуме в состав Италии), обвинил итальянское правительство в предательстве национальных интересов и 3 декабря 1920 года объявил войну… Италии! К Фиуме подошли корабли правительственного флота Италии и сухопутные войска. Шутки кончились. На подступах к городу развернулись настоящие бои, итальянский линкор «Андреа Дориа» обстреливал правительственный дворец. Наконец, в конце декабря Д̕ Анунцио сложил свои полномочия и покинул Фиуме. В прощальной речи перед приверженцами он заявил, что готов был погибнуть, но, увы, Италия его жизни не стоит.
В Фиуме потом произошло еще немало колоритных событий, но в феврале 1924 года Италия, которая к тому времени уже находилась в руках фашистов, все же его захватила.

Почему события вокруг Фиуме, не будучи масштабными, представляют несомненный интерес? Они вобрали в себя, воплотили многие тенденции, типичные для системы международных отношений, порожденной Первой мировой войной. Во-первых, шел передел мира, и шел он так, что многие державы имели основания для недовольства. Во-вторых, сложилась практика, когда сами государства или радикальные политические группировки практиковали прямой и грубый захват спорных территорий.

Святость границ стала фантомом. В походе сторонников Д̕ Анунцио на Фиуме есть зерно не только марша итальянских фашистов на Рим, но, в каком-то смысле, вторжения германских нацистов в Рейнскую область в 1936 году, аншлюса Австрии в 1938-м.

Кстати, о фашистах и нацистах. В конце 1919 года, когда в Фиуме Д̕ Анунцио сколачивал свое курьезное государство, во Флоренции под руководством Бенито Муссолини был создан Итальянский союз борьбы, реорганизованный два года спустя в Национальную фашистскую партию. А в сентябре 1919 года в Германии в ряды небольшой, но шумной Немецкой рабочей партии вступил демобилизованный фронтовик Адольф Гитлер. В феврале 1920 года эта партия приняла новое название – Немецкая национал-социалистическая рабочая партия. Нацизм и фашизм – тоже во многом порождение Первой мировой войны и установленной в Париже системы.

Возвращаясь к территориальным захватам, стоит сказать, что они стали в 1920-е и 1930-е годы, прямо-таки, общей практикой. Бывали захваты кровавые, бывали бескровные, относительно мирные, «вегетарианские». К примеру, в 1931 году небольшая группа норвежцев высадилась на восточном побережье Гренландии, которая считалась владением Дании. Норвежцы подняли свой флаг и заявили, что восток острова – это «Земля Эрика Рыжего» (в честь вождя викингов) и принадлежит Норвегии.

Норвежский Король Хокон VII «дар» принял, подписав указ о суверенитете Норвегии над Землей Эрика Рыжего. Возмущение международного сообщества очень быстро заставило законопослушную Норвегию отступить. Гренландия осталась за датчанами. Крови не пролилось. Но сам инцидент показателен: отчего не попытаться оторвать кусочек соседних владений, да еще под каким-нибудь романтическим флером.

Первая мировая война сформировала колоссальную привычку решать проблемы с помощью вооруженного насилия, не только на международной арене, но и внутри страны. Практически во всех странах, где проходила демобилизация, политические партии и группировки создавали свои вооруженные формирования с четкой структурой, командирами, военной иерархией, арсеналами.

Широко известны итальянские чернорубашечники-фашисты, и коричневорубашечники-нацисты в Германии. Но, скажем, в Болгарии умеренно правый Земледельческий союз, пришедший к власти в 1920 году, имел свою Оранжевую гвардию, бойцы которой дрались с коммунистами, анархистами и заодно с македонскими сепаратистами. В Ирландии действовала националистическая Синяя гвардия («синие рубашки») - тоже вооруженное формирование. В Германии свои вооруженные формирования создавали нацисты, коммунисты, монархисты. И даже «либеральные» социалисты обзавелись своими вооруженными отрядами.

Как видно, из сказанного выше, заявление о «братстве» народов было явно чрезмерно оптимистическим. Тем не менее, создание Лиги наций тоже отразило значимые тенденции, стремление к миру, созданию международного арбитра, способного своими действиями предотвратить войну. Возобладала, правда, не миролюбивая тенденция.
Межвоенный период оказался кратким.

События Первой мировой войны и завершившая ее система договоров породили проблемы, приведшие к новой, еще более разрушительной войне. Но они стали также наглядно показали, какие страшные угрозы несут стремление решать межгосударственные проблемы силой, эгоизм элит, правый и левый радикализм. И, пожалуй, именно хрупкость системы отношений и есть самый серьезный и суровый урок ее недолгого существования.