Но сначала несколько слов о предприятии, которое во время войны называлось заводом № 174 им. К. E. Bорошилова. К середине 1941 года это было современное танкостроительное производство, где трудились около 9 тысяч человек. За почти десятилетний предвоенный период завод изготовил свыше 14 тысяч танков, составивших основу бронетанковой мощи Красной армии. Здесь выпускали легкие танки T-26, а также велось освоение новых легких танков T-50. К августу 1941 года на фронт было отправлено 126 танков T-26.

В июле-августе завод решили эвакуировать из Ленинграда. До начала блокады за Урал удалось отправить шесть эшелонов с людьми и снаряжением. Сначала оборудование и специалистов переправили в город Чкалов (Оренбург), а в марте 1942 года — в Омск, где был налажен выпуск новых танков T-34.

Два последних эшелона не успели покинуть Ленинград — железнодорожное сообщение со страной было прервано. Эшелоны объединили в один (в нем оказались 642 работника и 730 членов их семей) и в ноябре 1941 года начали готовить к эвакуации через Ладожское озеро.

В ночь на 4 ноября состав подошел к Борисовой Гриве, с тем чтобы утром у Осиновецкого маяка приступить к пересадке людей и погрузке оборудования на корабли. Около десяти часов утра подошли три корабля Ладожской военной флотилии: канонерская лодка «Бурея» и сторожевые «Конструктор» и «Пурга». Еще спустя час началась погрузка на них людей и имущества. Из-за налетов немецкой авиации погрузку все время приходилось прерывать.

Дальше слово Георгию Алексеевичу Купидонову, тогда еще капитану 3‑го ранга: «В просторных кубриках в носовой части «Конструктора» разместились 256 человек. За порядком наблюдал милиционер. Холодный шквалистый ветер поднимал брызги и нес их по палубе — все поспешили укрыться в помещениях.

B 19.00 наш корабль снялся с якоря у Осиновецкого маяка и пошел малым ходом в сторону восточного берега курсом на Новую Ладогу. Минут через 15 послышалось гудение летящих самолетов, которые вскоре пронеслись на малой высоте вблизи корабля. Зенитчики открыли по ним огонь. Две сброшенные с двух немецких самолетов бомбы легли за кормой «Конструктора».

Но тут из облаков вынырнул еще один «Юнкерс». Остальное произошло за несколько секунд. Одна из сброшенных фашистом бомб попала в носовую часть корабля, в промежуток между первым орудием (пушкой. — Прим. ред.) и ходовым мостиком, который упал в воду.

Взрыватели оказались с замедленным действием, поэтому бомба взорвалась не при ударе о палубу, а когда пробила ее и проникла в артиллерийский погреб и жилой кубрик.

От взрыва корабль сильно содрогнулся, тут же погас свет, завыла сирена. Взрывом оторвало носовую часть корабля вместе с кубриками и другими помещениями, где находились женщины, дети и моряки, свободные от вахты. Носовая часть с тремя спрессованными палубами опустилась в воду. Все, кто там находился, погибли.

Котел № 1 вышел из строя. Машинное отделение не пострадало, но из‑за отсутствия пара машины не работали… «Конструктор» начал погружаться в воду. Она стала быстро заполнять не пострадавшую от взрыва остальную часть верхней палубы, пугая находившихся там пассажиров. Угол наклона на нос угрожающе увеличивался.

Мне, да и всем остальным, казалось, что судно проваливается в Ладогу. Положение корабля было критическим. Но команда из пятнадцати оставшихся моряков под руководством механика П. А. Можейко, с помощью мичмана З. А. Новикова, боцмана Хохлова, с уцелевшими рабочими завода упорно боролась за его спасение. Они откачивали воду помпами, заделывали пробоины, ставили переборки. Через полчаса вода пошла на убыль, но положение продолжало оставаться угрожающим.

К борту нашего корабля подошла канонерская лодка «Бурея», началось спасение оставшихся в живых. На лодку было передано 56 пассажиров, среди которых находилось 23 ребенка. Всего удалось спасти 106 человек. Прибывший на канонерской лодке командир дивизиона капитан 3‑го ранга К. М. Балакирев решил снять с «Конструктора» команду, однако для продолжения борьбы за живучесть корабля оставил под моим командованием 15 человек. Моряки продолжали заделывать пробоины и откачивать воду. «Конструктор» был спасен.

Спустя некоторое время с приподнятой кормой и торчащими из воды оголенными лопастями гребного винта, подрабатывая своими машинами, наш сторожевик, буксируемый спасательным кораблем «Сталинец» и буксиром «Hикулясы», кормой вперед входил в пустынную бухту Морье».

Из воспоминаний судового врача «Конструктора» Сергея Павловича ДАНИЛИЧЕВА:

«После попадания бомбы в носовую часть сразу же погас свет во всех помещениях корабля… Кто‑то на верхней палубе закричал: «Корабль тонет!»… Выбежав из кормовой части корабля, я услышал крик матроса: «Доктор, на мостик! Там ранен комиссар!». Оказав ему помощь, я увидел чистое небо… Корабль, освещенный луной, сильно накренился носовой частью. Вокруг него плавали вещи, выброшенные взрывной волной.

…Плакали дети, стонали раненые и контуженные. Над кораблем еще несколько раз пролетали вражеские самолеты, по которым вели стрельбу пулеметчики сторожевого корабля «Пурга». Это спасло нас от гибели…»

Из воспоминаний спасенной Марии Филипповны КАЗАНЦЕВОЙ, написанных ею в августе 1976 года:

«…Когда грохот и треск несколько уменьшились, стали различимы крики людей: «Спасите, спасите! Тонем! Тонем! Помогите!». Эти крики раздирали сердце и душу, хотелось помочь людям, но, увы, ничего сделать мы, матери с детьми, да еще на тонущем корабле, не могли. Одна надежда была на моряков. И мы не ошиблись!.. Моряки «Конструктора», проявив мужество и находчивость, спасли многих заводчан и наших детей от смерти в пучине Ладожского озера. Низкий поклон вам, материнское спасибо, достойные защитники Родины!».

Жертвами трагедии стали 150 пассажиров и 32 члена экипажа. Георгий Купидонов об этом не пишет, но известно, что искалеченный корабль остался зимовать на рейде бухты Морье, огнем зениток защищая ее от атак противника. Когда озеро покрылось льдом, по настоянию моряков начались восстановительные работы: отрезаны находящиеся под водой поврежденные части. Под парами держали один котел, топливом для которого были дрова, заготовленные в прибрежном лесу. Впоследствии корабль был восстановлен полностью — его носовую часть изготовили на Ижорском заводе, и в апреле 1943 года он вошел в строй как канонерская лодка Ладожской военной флотилии, участвовал в освобождении Ленинграда от блокады.

Оставался в строю до 1957 года. А в 2009 году удалось обнаружить место трагедии и поднять со дна Ладожского озера затонувшие остатки корабля. Уникальные находки были переданы в осиновецкий музей «Дорога жизни»: часть бронзовой паровой лебедки, якоря, посуда, оборудование. Прекрасно сохранилась латунная мойка на четыре крана из офицерской столовой. Не обошлось и без скорбных находок. В носовой части были найдены останки моряков. Все они были подняты и похоронены с воинскими почестями.