Среди спасшихся был 17‑летний Василий Максимов, курсант высшего Военно-морского инженерного ордена Ленина училища имени Ф. Э. Дзержинского. Я познакомилась с Василием Федоровичем, когда он находился уже в почтенном возрасте — 87 лет. Поводом для встречи, которая состоялась в 2010 году, было его письмо в редакцию. В нем ветеран рассказал, как сражался в Великую Отечественную, и особенно о том, что случилось с ним в самые первые месяцы войны.

Из курсантов училища, в том числе первокурсников, в конце июля сформировали истребительный батальон, который сразу же был отправлен на передовую, в район Котлов. Недостаточно подготовленные и плохо вооруженные ребята не дрогнули, хотя жизнь их под минами и бомбами ежедневно висела на волоске. Выматывали частые перемены позиций, бессонные ночи.

«Некоторое время мы отбивали атаки противника, но из‑за явного его превосходства получили команду отходить. Батальон отозвали в Ленинград 8 сентября, в день, когда город оказался в кольце блокады», — писал Максимов. А через восемь дней курсанты училища уже грузились в Осиновце на большую деревянную несамоходную баржу (на ней раньше перевозили скот), чтобы отправиться доучиваться в эвакуации.

Одновременно на Б-752, которую буксир «Орел» должен был провести по озеру сто километров до Новой Ладоги, оказались то ли 1500, то ли еще больше пассажиров. Точного учета не велось. На барже находились командиры и члены их семей, курсанты, служащие нескольких военных училищ Ленинграда, офицеры ряда управлений ВМФ, военные медики — выпускники Военно-медицинской академии с женами, гидрографы, ученики двух ремесленных училищ, женщины с детьми и иные гражданские лица.

Что было дальше, я захотела узнать не из письма, а при личной встрече с Максимовым, ставшим одним из свидетелей страшной катастрофы. Конечно, я опасалась, что «возвращение» в ту «ночь-день» может оказаться для пожилого человека трудным, а то и нежелательным. Однако Василий Федорович встретиться согласился. Я посмотрела на конверт, чтобы узнать адрес. Сосед! Он жил со мной в одном квартале.

Мы встречались несколько раз, гуляли во дворе, сидели на лавочке. Капитан 1-го ранга в отставке Василий Федорович Максимов оказался интеллигентным, приветливым и очень скромным человеком.

— Я поступил в военно-морское инженерное училище, потому что в нем учился мой старший брат Алексей. И на барже мы тоже оказались вместе, хотя он не хотел уезжать из Ленинграда, просил командование оставить его защищать город. Но согласия на это не получил, — рассказывал он. — Мы вышли в плавание около полуночи. Было заметно, что баржа, на палубе которой плотно сидели люди и стояло несколько машин, сильно перегружена. Я вместе с другими курсантами находился в трюме, из которого нам не разрешили выходить.

Около полуночи начался шторм, через пару часов он достиг 8 баллов. Обшивка баржи трещала и отваливалась, в трюме появилась вода. Когда она поднялась выше колен, я и несколько курсантов, несмотря на запрет, выбрались на палубу. По ней катились волны. И очень скоро огромный вал одним махом сбросил в воду сотни человек. Стоящий на палубе шкиперский домик, в котором прятались дети, тоже оказался в воде. Рядом с баржей плавали бревна, доски, но использовать их для спасения у тонущих не было возможности из‑за волн и сильного ветра. На рассвете над баржей появились немецкие самолеты. Один из летчиков сбросил бомбу и начал расстреливать тонущих людей…

Я и несколько ребят еще как‑то держались на палубе. Алексей был в пятнадцати метрах от меня. Мы встретились взглядом, и тут же волны сбросили нас в воду. Сразу вынырнуть на поверхность у меня не получилось — надо мной находились люди. Когда это с трудом удалось сделать, оказался у кормы баржи. На ней стояли несколько ребят, держась за канат поломанного рулевого устройства. Я тоже сумел за него ухватиться.

Нам долго пришлось бороться с ветром, водой и холодом, подбадривая друг друга криками «Держись!», прежде чем к барже подошла канонерская лодка «Селемжа». Она давно уже находилась в пределах видимости, но почему‑то не торопилась оказать помощь тонущим людям. (По итогам расследования капитан получил минимальное наказание. — Прим. ред.). «Селемжа» сняла с баржи оставшихся на ней 24 человека. Нам бросили трос со спасательным кругом, но я не смог им воспользоваться. И снова стал тонуть. Несколько раз шел ко дну, пока огромная волна не подбросила вверх над канонеркой и матросы не поймали меня за руки.

…Их доставили в Новую Ладогу. Там уже находился буксир «Орел», который в начале катастрофы поднял на борт 159 человек — это был предел его возможности. Спасенные говорили, что капитан буксира Иван Дмитриевич Ерофеев уводил судно с места трагедии буквально со слезами на глазах. Как потом стало известно, он изначально сомневался в успешности транспортировки перегруженной баржи, тем более что, по прогнозу, ожидали шторм. Но командование все же приказало капитану выйти в рейс. Живыми из него вернулись только около двухсот пассажиров Б-752.

— Мои родители получили сообщение, в котором говорилось, что их сын Алексей «погиб смертью храбрых и похоронен на берегу Ладожского озера». Но это не так. Для большинства погибших могилой стала Ладога, — был уверен Василий Федорович.

Каждый год в Осиновце у мемориала «Ладожский курган» 17 сентября встречаются потомки тех, кто не выжил в катастрофе. В музее «Дорога жизни» есть экспозиция, посвященная гибели баржи.

Василий Федорович верил, что своим спасением обязан судьбе, которая посчитала — жить и служить Родине теперь моряк должен за двоих, за себя и за брата. Он об этом помнил всегда и уже не боялся трудностей и опасности. Через год, окончив училище, которое было эвакуировано в Баку, воевал на плавучей зенитной батарее «Меридиан», которая входила в состав Каспийской военной флотилии. Фашистские летчики метили в цистерны с горючим, и отбивать их атаки зенитчикам приходилось, когда вокруг бушевал огненный смерч. В 1943 и 1944 годах ходил на кораблях Черноморского флота — подводной лодке «Щ-205» и крейсере «Красный Крым». Подлодка выполняла различные задания у захваченного врагом Севастополя.

Но и на этом война для Василия Федоровича Максимова не закончилась. Орденом Мужества он был награжден уже в мирное время. В 1957 году участвовал в испытании атомного оружия на Новой Земле.

Потом мы беседы вели только по телефону — Василию Федоровичу стало трудно выходить на улицу. Но вот уже несколько лет его номер молчит… 17 сентября я обязательно приду к нашей скамейке во дворе его дома.